The wonderful sail
Битва при Лепанто
Венеция. Весна 1571 года
Полномочный делегат Венеции Соланцо предчувствовал, что этот год будет непростым. Папская антитурецкая коалиция, названная Священной Лигой, должна была просуществовать до полного достижения намеченных целей. Но ее успех зависел от действий короля Испании. Только папа мог уговорить Филиппа II.
Соланцо считал, что на помощь Фамагусте, пока она не сдалась, следовало немедленно послать отдельную союзную эскадру, он намеревался любой ценой убедить в своей правоте Пия V.
Родную Венецию буквально прижали к стене. Джироламо Занне отстранили от командования и приказали возвращаться домой, где его ожидало судебное разбирательство за пренебрежение государственными обязанностями. Вместо Занне на должность главного морского капитана (по сути — главнокомандующего) назначили проведиторе острова Корфу Себастьяно Веньеро.
В венецианском военно-морском флоте была создана еще одна должность, вторая в иерархии после главнокомандующего, — генерал-проведиторе. Это звание можно перевести как «вице-главнокомандующий», «заместитель главнокомандующего» или же «начальник адмиральского состава». В обязанности такого человека входило постоянно находиться при главнокомандующем, чтобы при необходимости заменить его. На должность выбрали Агостино Барбариго. Это решение подразумевало больше, чем могло показаться на первый взгляд.
На пост второго после главного морского капитана требовался бывалый человек с большим опытом морского командования. В 1571 году венецианский флот располагал двумя такими кандидатами. Это Марко Квирини, руководивший аванпостом на Крите, а также его заместитель Антонио да Канале. Оба были поистине людьми моря, за свои жизни они провели больше времени на воде, чем на суше. Первый был на пять лет старше Барбариго, второй — его ровесником. Но этих двоих сенат назначил проведиторе (в данном случае — контр-адмиралами), в иерархии командования они следовали после Барбариго. Возможно, «вторым после главного» избрали бы и не Барбариго, если б только этим «главным» не являлся Веньеро.
На Корфу Веньеро служил меньше года, и за это короткое время он успел покорить сердца венецианских моряков, служивших в Эгейском море. Они дали ему уважительно ласкательное прозвище Монсеньор Бастион, что в переводе означает Монсеньор Крепость, или же просто Крепость.
Вместе с тем Веньеро был крайне вспыльчив. Нервничая по пустякам, он обычно быстро успокаивался, но стоило ему по-настоящему разъяриться, как он полностью терял над собой контроль.
Себастьяно Веньеро
От венецианского главнокомандующего требовалось не только лидерское, но и политическое мастерство. Это было особенно важно в случае с союзным флотом, состоявшим из представителей разных стран. Воспоминания о прошлогодней неудаче оказались еще свежи, на этот раз сенат желал видеть на посту главнокомандующего человека с твердыми убеждениями, способного при надобности отстоять свою точку зрения.
Именно таким был Веньеро, и сенаторы единогласно избрали его на столь важный пост. Но их беспокоила вспыльчивость капитана. Поэтому рядом с ним поместили человека, который сдерживал бы этот огонь. Выбрали именно Барбариго — не потому, что он обладал большим опытом или заслугами в сравнении с другими кандидатами. Все избиратели (сенат, шесть депутатов дожа и сам дож Мосениго) ясно понимали, что Барбариго будет не только контролировать эмоции Веньеро, но и внесет личный неоценимый вклад в кампанию.
В январе 1571 года Барбариго покинул доки Сан-Марко на борту республиканского флагмана, выкрашенного в «венецианский розовый». Будучи командиром второго ранга, которому в случае надобности предстояло заместить главнокомандующего, ему было приказано плыть на флагманском судне.
На главном корабле развевались официальные флаги Венецианской республики — малиновые, с вышитыми золотыми нитями изображениями льва святого Марка, чуть больше обычного по размерам. Во время сражений эти флаги устанавливали на кормовых трапах корабля. Тогда на венецианских военных судах запрещалось помещать стяги с фамильной геральдикой капитана. Если на кораблях других государств часто развевались флаги с фамильными гербами, венецианские украшал лишь символ республики. Еще на отплывавшем теперь флагмане находился командный жезл, который дож лично вручил Барбариго с просьбой передать его капитану Веньеро, ожидавшему на Корфу.
Второй малиновый флагман, предназначавшийся для командующего Веньеро, тоже отправился из доков Сан-Марко вместе с пятьюдесятью боевыми галерами и двадцатью крупными парусными судами. Барбариго поручили доставить эти корабли, а также государственные стяги и жезл главнокомандующему на Корфу. Как только эскадра достигла пункта своего назначения, венецианская сторона стала готовиться к активным действиям.
Агостино Барбариго
Размер флота Священной Лиги составлял двести военных кораблей и пятьдесят тысяч солдат. Менее крупная флотилия оказалась бы просто неспособной противостоять турецкой армаде. Теперь важно было определить относительный вклад каждой из стран-участниц. Под вкладом имелись в виду не только суда. Так как галерные сражения подразумевали рукопашные схватки, солдаты представляли такую же ценность, как и корабли.
Финансовые доли участников союза соотносились следующим образом: Испания выделила половину общей суммы, Венеция — треть, Ватикан предоставил шестую часть. Если эти цифры сопоставить с соответствующими данными о кораблях, то становится ясно: солдаты альянса ценились на вес золота. Испания выделила семьдесят три корабля (пятнадцать из испанских портов, тридцать шесть — с подвластных Филиппу Сицилии и Неаполя, двадцать два — из наемной эскадры Дориа).
От Ватикана прибыло двенадцать кораблей, малые итальянские государства прислали одиннадцать галер, рыцари Святого Иоанна — три. Из общей численности в двести девять кораблей Венеция предоставила сто десять.
Перечисленные выше цифры были приблизительными. Поскольку кораблекрушения в пути являлись обычным делом, реальные данные не могли оказаться известны, пока суда не бросят якоря в назначенном для встречи порту. Только тогда их внимательно считали.
Теперь Лиге следовало конкретизировать свои стратегические цели. Тут Венеция первая требовала точности, потому как именно из-за неясности в этом вопросе прошлогодняя кампания потерпела неудачу. На сей раз цели следовало точно сформулировать.
Венеция в первую очередь думала об оказании помощи Кипру. Испания же хотела использовать объединенный флот для нападения на Северную Африку. Папу не волновало место сражения — лишь бы это была битва против ислама. Но поскольку война между христианами и мусульманами вспыхнула именно на Кипре, он считал более логичным направить флот туда. Испания, осознававшая весомость своего голоса, отказывалась ограничиться лишь востоком Средиземноморья. Впрочем, испанские требования нельзя было назвать иррациональными, посему папа, а затем и Венеция пошли в конце концов на уступки.
Альянсом было решено вступить в борьбу с неприятелем в любом месте, где он встретится: на востоке или на западе Средиземноморья. Стороны условились, что в случае нападения Турции на венецианские территории союзный флот, не исключая Испании, поможет Венеции. А если Османская империя посягнет на испанские территории, Венеция и все остальные участники Лиги должны вступить в бой за Испанию.
Были достигнуты соглашения и по другим пунктам. Так, решили, что флотилия Священной Лиги будет собираться ежегодно, а закончив к марту все приготовления, ее отправят на войну в апреле. Однако понятно, что в марте и апреле 1571 года альянс все еще находился на стадии переговоров. Все области, отвоеванные в сражениях с неприятелем, возвращались первоначальному владельцу-государству. Исключениями сочли только Тунис, Триполитанию и Алжир. Они в случае захвата достались бы Испании. Турецко-венецианская торговля пшеницей прекратилась, потому Испания пообещала: южный итальянский регион Апулия обеспечит Венецию зерном (юг Италии на тот момент входил в испанские владения).
флот Священной Лиги
Наконец оставалось самое сложное: выборы главнокомандующего объединенного флота.
Венеция, как и в прошлом году, оказалась против испанской кандидатуры — Джованни Андреа Дориа. Испания, в свою очередь, не соглашалась назначить на этот пост венецианца Себастьяно Веньеро, главнокомандующего республиканским флотом.
Переговоры окончательно зашли в тупик, когда и Венеция, и Испания отклонили компромиссное предложение Ватикана, который надеялся на то, что изберут Маркантонио Колонну.
Решение было принято в начале мая, когда Испания предложила свою вторую кандидатуру — герцога дона Хуана Австрийского. Венеция опасалась, что дальнейшее затягивание спора окончательно испортит планы альянса, потому и согласилась. Но даже в Мадриде мало кто был уверен, способен ли был дон Хуан руководить огромнейшей флотилией. А венецианские командующие, никогда прежде не слышавшие о герцоге Австрийском, тем пуще недоумевали.
Герцогу дону Хуану Австрийскому, человеку, чье появление на международной арене выглядело столь неожиданным, едва исполнилось двадцать шесть лет. Он был сводным братом испанского короля Филиппа II, хотя они и не росли вместе. Дон Хуан родился в 1545 году на юге Германии, в городе Гегенсбурге, от короля Карла (предыдущего монарха Испании) и одной немецкой аристократки. До четырнадцати лет он тайно воспитывался в семье королевского слуги. Карл умер, когда мальчику было тринадцать, в следующем же году Филипп II, унаследовавший трон, признал четырнадцатилетнего дона Хуана своим младшим братом.
Изначально мальчика готовили в священники, но с годами он стал проявлять все больший интерес к военному делу. Тогда старший брат Филипп II решил назначить дона Хуана главнокомандующим Испании. Очевидно, он увидел в юноше истинный военный талант.
В двадцать три дон Хуан уже участвовал в Алжирской кампании. Годом позже он возглавил антимусульманскую кампанию на юге Испании. Таков был его военный опыт к 1571 году. Несмотря на то что в обоих предыдущих сражениях Хуан Австрийский одержал победу, все эти битвы проходили на суше. Он ни разу не воевал на море. Поэтому Венеция беспокоилась, не опрометчиво ли доверять весь союзный флот молодому дворянину без малейшего военно-морского опыта. Чтобы никто не волновался из-за отсутствия у дона Хуана военно-морского опыта, венецианский полномочный делегат предложил такое условие: главнокомандующий союзной флотилией не имеет права принимать какие-либо решения без единодушного согласия Веньеро и Колонны. И Филипп II пошел на этот компромисс. Возможно, он был уверен, что посредством брата сможет управлять флотом на свое усмотрение.
Филипп II Габсбург (Король Испании)
Немногочисленный папский флот во главе с Колонной принялся действовать сразу после формирования Священной Лиги. Получив всевозможные благословения, Маркантонио Колонна покинул 15 июля Рим и отправился в Чивитавеккью — главный порт Папского государства. Там его ожидала часть солдат и моряков. Сюда же прибыли двадцать пять швейцарских гвардейцев и сто восемьдесят солдат пехоты, выделенных папой из гарнизона. Двенадцать боевых галер, посланных великим герцогом тосканским, прибыли в Чивитавеккью с целым войском флорентийских дворян на борту.
21 июня Колонна с двенадцатью галерами покинул Чивитавеккью и двинулся к Неаполю, где находился очередной порт для захода эскадры. В порт Неаполя они вошли 24 июня. Условились, что эскадра Колонны будет ждать в Неаполе дона Хуана, следовавшего из Испании. По прибытии главнокомандующего папский флот проследовал бы дальше в Мессину вместе с главной силой союза — испанской эскадрой.
Колонна привез в Неаполь благословенный стяг Священной Лиги, который при более благоприятных обстоятельствах папа должен был лично вручить дону Хуану. И пока герцог австрийский не принял этот флаг, он не мог официально считаться главнокомандующим объединенного флота.
Тем не менее Колонна так и не дождался дона Хуана. Испания, господствовавшая на всем юге Италии от Неаполя до Сицилии, поместила своего вице-короля как раз в Неаполе. Когда Колонна поинтересовался у него о причине опоздания дона Хуана, вице-король не смог ответить, ибо сам ничего не знал.
Колонна, пусть и не очень одаренный в военном плане, но очень преданный, с тем же усердием, что и Пий, боролся за создание единой армады. Поэтому после трех недель ожидания в Неаполе он решил, что папской эскадре следует самостоятельно отправляться в Мессину. Благословенный стяг он передал вице-королю, и 15 июля его эскадра отчалила от Неаполя. Она двинулась через Тирренское море на юг, а вечером 30 июля вошла в гавань Мессины.
Венецианская флотилия под командованием Веньеро прибыла туда неделей раньше. Мессина расположена на восточном побережье Сицилии, прямо напротив итальянского полуострова, от которого ее отделяет узкий, но порожистый пролив. И хотя венецианская эскадра прибыла первой, ее путь был нелегким.
Еще до того как основная османская флотилия покинула порт, турецкие сановники приказали Улудж-Али развернуть партизанскую войну против венецианского флота. Улудж-Али, итальянец по происхождению и христианин в прошлом, отправил двенадцать высокоскоростных галер в сосредоточенную атаку против венецианских судов, следовавших на помощь Кипру. Будучи пиратом, он знал Средиземноморье как свои пять пальцев и передвигался крайне быстро на небольших судах. Когда все думали, что он все еще около Кипра, его неожиданно замечали в окрестностях Родоса. Мародерствуя несколько дней у южного берега Крита, Улудж-Али вдруг появлялся в водах у Мальты.
Ему каким-то образом удалось потопить три крупных венецианских парусника, когда те по пути на Кипр остановились в открытом море. Вездесущее бдение турок на море постоянно препятствовало спасательной венецианской эскадре, как только та отплыла на восток от Крита. Однако даже Улудж-Али был не в силах контролировать всю Адриатику. Венецианские корабли размещались как на Корфу, так и около Крита.
Поэтому для Венеции было разумным временно оставаться на Корфу и Крите. Но опаздывавшие в Мессину союзные эскадры задерживали отплытие всей армады. И венецианскому адмиралу Себастьяно Веньеро пришлось сделать нелегкий выбор.
Он решил отправляться в Мессину, взяв с собой единственную корфиотскую эскадру. Критской эскадре он приказал также немедленно плыть в Мессину, как только она получит соответствующий приказ. Этот шаг стоил ему непомерно дорого: в результате воды от Корфу до Крита остались фактически неприкрытыми. Но Венеция не могла поступить иначе. Веньеро взял с собой в Мессину пятьдесят восемь боевых галер и три галеаса. Он ожидал, что вскоре туда прибудет и Марко Квирини с шестьюдесятью кораблями.
Дон Хуан, находившийся в центре всеобщего внимания, покинул Мадрид 6 июня и направился к Барселоне. Маркиз де Санта-Крус со своими галерами уже ожидал его в гавани Барселоны. Все приготовления были завершены, они были готовы по первому же сигналу отправиться с эскадрой главнокомандующего дальше в путь. Но отплытие постоянно откладывали. Филипп II приказал эскадре доставить в Геную двоих дворян из Габсбургов, которые, погостив у своих испанских родственников, планировали вернуться в Германию, однако еще не подготовились к путешествию обратно. Дон Хуан ждал. Жаркое барселонское лето находилось в самом разгаре. Наконец из Мадрида прибыли дворяне, отправление назначили на 20 июля. Прошло сорок три дня с тех пор, как дон Хуан приплыл в Барселону. 26 июля корабли достигли Генуи, где задержались еще на три дня из-за прощального банкета в честь немецких дворян. В Генуе эскадру пополнили шесть тысяч немецких солдат, две тысячи итальянцев и тысяча испанцев.
По обыкновению, эскадры, покидая свой домашний порт, не были экипированы людьми. Галеры отправлялись в путь лишь с группой главнокомандующих и матросами и гребцами на борту. По дороге они останавливались в портах, где добирали солдат. Солдаты (как правило, наемники) ожидали у каждого порта захода. Поэтому эскадра была вынуждена делать частые остановки. Испанская флотилия, у которой гребцы были невольниками, пошла тем же путем.
Маркантонио Колонна
В отличие от испанцев венецианский флот в гребцы нанимал, как правило, свободных граждан. На отправившихся из Венеции кораблях плыли только командующие и судовые команды, а солдаты и гребцы присоединялись к ним в различных портах захода вдоль Адриатики. А к острову Корфу они подплыли уже в полном составе.
Корабли, доставленные доном Хуаном из Испании, должны были укомплектовываться в Генуе. 5 августа они вышли из Генуи в Неаполь, куда и прибыли 9 августа. Там они потратили еще десять дней на церемонию вручения папой христианского боевого знамени. И только после этого эскадра отчалила в Мессину 23 августа.
2 сентября Квирини прибыл с Крита в Мессину, доставив туда вторую венецианскую эскадру из шести кораблей. В тот же вечер в порт вошел Дориа во главе двадцати двух боевых галер. Южноитальянская эскадра под командованием маркиза де Санта-Крус пришла на следующий день.
Пират Улудж-Али возглавил авангард турецкой эскадры, плывшей из Константинополя на юг. Он с энтузиазмом исполнял свои обязанности: грабил критские порты в Ханье и Ретимоне, даже сжег часть Корфу Затем он направился Адриатическим морем к северу, атакуя одну за другой венецианские земли вдоль Далматского побережья, после чего разграбил остров Коркула.
В качестве подготовительного мероприятия военный совет решил организовать показательное построение.
Построение состоялось 8 сентября. Галера, на которой находились дон Хуан и остальные офицеры высшего командования, медленно проследовала вдоль выстроившихся в линию боевых кораблей.
Здесь собрались двести три галеры, шесть галеасов, пятьдесят маленьких галер (так называемых фрегатов) и тридцать широкопарусных транспортных судов. У фрегатов имелось по две мачты, наверху каждой из них развевался треугольный флаг. Фрегаты требовали по тридцать гребцов, вмещая по десять солдат каждый. Это были высокоскоростные корабли. Как правило, они использовались для разведки или передачи приказов.
Естественно, этимологически слово «фрегат» родственно английскому «frigate», что означает «сторожевой корабль». Как правило, каждый конвой включал два фрегата.
Союзный флот, отправлявшийся из гавани Мессины, состоял из двухсот четырех боевых галер, шести галеасов, пятидесяти разведывательных и тридцати крупных транспортных судов, тысячи восьмисот пятнадцати пушек, тринадцати тысяч матросов, сорока трех с половиной тысяч гребцов и двадцати восьми тысяч солдат. Большинство крупных пушек, особенно те, которые обладали наибольшей досягаемостью, были размещены на галеасах. Поскольку эффективность боевых галер заключалась в их мобильности, их не нагружали тяжелой артиллерией.
Двадцать восемь тысяч солдат были разделены по галерам не поровну. В соответствии с предложением дона Хуана часть испанских войск переместили на недостаточно укомплектованные венецианские корабли. Но при этом Мальта, Генуя и Савойя требовали, чтобы на судах, где находились адмиралы, плыли лишь их собственные солдаты. В итоге это привело к различию в числе солдат на каждой из галер. Так, например, на венецианских кораблях было менее чем по сто человек. Зато для испанских галер эта цифра составляла сто пятьдесят, а то и свыше ста восьмидесяти.
Многие венецианские суда вынуждены были принять дополнительно испанских солдат, но относительно кораблей первостепенной важности венецианцы упорно настаивали на полностью своем личном составе. Поэтому ни на одном из шести галеасов не оказалось ни одного пришлого солдата.
В состав основных сил вошли шестьдесят две боевые галеры, включая главный флагман. Флагманские корабли испанской, венецианской и папской эскадр сосредоточились в центре, а остальные суда напоминали собой теснящуюся массу, где флагманы менее влиятельных участников боролись за лучшие позиции. В основные силы входили также мальтийские рыцари Святого Иоанна, суда Генуэзской республики и герцогства Савойского. Чтобы легче различать три части построения, на кораблях главной силы подняли небесно-голубые флаги, на галерах левого крыла — желтые, на правом крыле — зеленые. Резервные силы были отмечены белыми флагами.
Под командованием Агостино Барбариго находились пятьдесят пять боевых галер левого крыла (с желтыми флагами). Но сам флагман Барбариго не располагался в центре, скорее, он был на дальнем конце крыла, иными словами, занимал крайнюю левую позицию во всей формации. Справа от Барбариго плыл корабль адмирала Канале, а Квирини замыкал дальний правый край левого крыла. Дориа руководил пятьюдесятью семью боевыми галерами эскадры правого крыла. В том числе здесь располагались двадцать пять венецианских кораблей. Корабль Дориа занимал дальнюю правую позицию. Резервом руководил влиятельный неаполитанский порученец короля Испании маркиз де Санта-Крус. В запасе находилось шестнадцать испанских и двенадцать венецианских галер.
На третий день плавания, 18 сентября, флотилия обогнула южный берег Италии и вошла в Ионическое море. 20 сентября она прибыли к месту, прозванному моряками Капо-делла-Колонна (Колонный мыс). Дон Хуан приказал всем кораблям остановиться здесь на отдых. Однако люди, хорошо знавшие море, были против. Они утверждали, что небо по всем признакам предвещало грозу. Но главнокомандующий и слышать ничего не пожелал. В итоге весь флот пришвартовался в тени гор.
В ту ночь на флотилию обрушился сильнейший ливневый ураган. Свирепые ветра бушевали над морем. Корабли окончательно прибило волнами к берегу, а многие суда даже подтопило. Впервые страх перед морской стихией сломил дворян и рыцарей, чьи гордость и достоинство на суше всегда оказывались непоколебимыми.
20-го и 21-го числа буря продолжала бушевать. Казалось, ничто не предвещало послабления. Флотилию разбросало во все стороны. Дабы хоть как-то упорядочить этот хаос и не допустить, чтобы корабли отнесло далеко друг от друга, суда сцепляли.
К ночи 21-го числа погода более-менее утихла. Страшась перспективы многодневного путешествия в безжалостном море, дворяне и принцы склоняли главнокомандующего к тому, чтобы флотилия проследовала дальше вдоль побережья. Тем временем море успокоилось, что позволило кораблям поднять паруса.
Поэтому, дабы земля всегда оставалась на виду, корабли намеревались оплывать Адриатику вокруг, следуя на восток — к Корфу. Благодаря прекрасной погоде очертания острова появились на горизонте уже утром 24 сентября. Теперь флот находился в греческой части Ионического моря.
Корфу окружало множество мелких островов. Весь флот стал вблизи острова Самотраки и ждал там, пока подтянутся отставшие корабли.
Море снова взыграло, и отчалившей от Самотраки флотилии было трудно соблюдать порядок построения. В этих окрестностях океан был сравнительно мелким, поэтому холодные северо-западные ветра легко нагоняли волну. Вплоть до 26 сентября флоту никак не удавалось войти в гавань Корфу.
Следы атак Улудж-Али на Корфу были заметны и впечатляющи, но защищенная крепостью гавань не пострадала. Турецкие войска высадились на слабо укрепленных территориях острова и разграбили их, прежде чем им пришлось отступить.
По прибытии на Корфу командующие альянса получили самую точную информацию о турецкой флотилии. Так, им стало известно: крупная эскадра Али-паши все еще находилась в греческих водах. Она состояла из трехсот кораблей, включая малые лодки. Предполагалось, что корабли Улудж-Али уже примкнули к этой эскадре.
Советом было решено оставить главные силы на якоре при Лепанто — в нескольких днях плавания от Корфу. Враг явно был на подступах…
Улудж Али
Маленькая галера, возвращавшаяся домой в Венецию из Фамагусты, сообщила о падении крепости.
Сообщили, что Фамагуста сдалась 24 августа, на следующий день после прибытия дона Хуана в Мессину. О падении стало известно так поздно, поскольку все защитники крепости были убиты. Рассказать о событиях было буквально некому.
Битвы в водах около Фамагусты с мая становились все ожесточеннее. Тесная турецкая осада не позволяла приблизиться сюда даже со стороны Крита. Но критским венецианцам удалось разведать обстановку, тайно подобравшись с южного побережья Кипра. О том, что Фамагуста после года упорного сопротивления все же была захвачена, сообщили венецианцы, которые после падения проникли на остров, представившись греками.
У оборонявшей крепость армии закончилась провизия, оружие и порох, а на помощь извне не имелось никакой надежды. Годовая осада Фамагусты завершилась, когда Мустафа-паша от имени турецкой армии предложил защитникам добровольно и безопасно покинуть остров, предварительно сдавшись. В переговорах с командующим осажденной армии Брагадином турки гарантировали сохранить жизнь венецианским солдатам, а также местным жителям.
В итоге Брагадин согласился.
Однако турецкий полководец не сдержал своего слова. Как только крепость была открыта, всех венецианцев, от дворян до торговцев, сначала подвергли пыткам, а после убили. Что касается греков, помогавших защитникам, то стариков и детей убили, а остальных продали в рабство. Для Брагадина же, которого заставили наблюдать за массовой казнью, приготовили особое испытание в наказание за то, что он целый год сопротивлялся туркам.
Первым делом с венецианского командующего живьем содрали кожу, затем несколько раз окунали его в море. Но и после этого Брагадин все еще дышал, пока ему не отрубили голову. Затем турки сшили содранную кожу, набили соломой и сверху пришили отрубленную голову. Получившееся чучело из человечьей кожи отправили в Константинополь, где его выставили на осмеяние на центральной площади, а после возили для обозрения по всем провинциям обширной Османской империи.
С искаженными яростью и болью лицами люди клялись отомстить неверным турецким варварам. Неудивительно, что венецианские моряки были особенно взбудоражены. И даже гребцы, которые на суше были признаны преступниками и теперь служили на судах, дабы заработать помилование, кипели от злости, били себя в грудь и скрежетали зубами. Теперь уже никто не предлагал вернуться.
Корабли союзной флотилии быстро и умело исследовали на исправность. Затем окончательно определили позиции артиллеристов и арбалетчиков, да и общее построение самого флота. Эскадры следовали на юг, готовые в любой момент сразиться с противником.
Лепанто. Октябрь 1571 года
Они проплыли на юг, миновав бухту Превеза, проследовав дальше вдоль западного побережья острова Сан-Маура. Вскоре на горизонте должны были показаться Итака и остров Кефалиния. Цепь островов на этой территории принадлежала Венецианской республике. При этом все они, от Корфу до Кефалинии, находились так близко от греческих земель, захваченных Турцией, что являлись фактическими форпостами Венеции. Здесь следовало всегда оставаться начеку.
На всех кораблях было приказано соблюдать тишину Безмолвие моря нарушал только скрип весел и звук прорезаемых галерами волн. Моряки даже потушили лишние факелы на мостиках. Но несмотря на это, армада из более чем двухсот кораблей, на носу и корме каждого из которых горели фонари, заметно освещала море. За счет оптического обмана, созданного огнями, турецкая разведка, наблюдающая за бесшумно шедшей флотилией, посчитала, что противник более многочисленный, чем было на самом деле.
Греческое название Лепанто — Навпактос. Венецианцы на протяжении многих лет владели этой территорией и использовали местный порт как прибежище для преследуемых противником кораблей. Сегодня, как и прежде, Лепанто является маленькой деревней. Стены, до сих пор окружающие здешние склоны, были построены еще венецианцами. Гавань Лепанто вдается глубоко в залив Патраикос, отделяющий греческие земли от полуострова Пелопоннес. Коринф находится к востоку отсюда.
Венецианцы неспроста использовали эту территорию в качестве безопасной гавани. Здесь любая эскадра находилась в полной недосягаемости для врага, ни одно судно невозможно было увести отсюда на восток, в залив Патраикос.
Был уже октябрь. Ввиду надвигавшейся войны гражданские корабли должны были отправляться в свои зимние порты. Гавань Лепанто могла вместить около трехсот кораблей, из чего опытные венецианские капитаны заключили, что турецкая флотилия имела примерно те же размеры. Это было единственное, что не давало им покоя.
Турецкие командующие в гавани Лепанто тоже не могли прийти к согласию насчет того, как справиться с союзом. Из данных разведки им стало известно, что объединенная флотилия по размерам не превосходила их собственную. Многие считали благоразумным оставаться на месте и не начинать войну той осенью. Большинство пиратов тоже выступали за тактику выжидания. И хотя пиратский вклад в имперскую флотилию по числу кораблей был невелик, все же в плане мореходства и доблести в бою они служили опорой турецкой армии. И Улудж-Али, и Сулук, больше известный по прозвищу Сирокко, советовали подождать.
Али-паше впервые доверили такую масштабную флотилию. Али-паша был чистокровным турком и гордился честью быть сыном великой Османской империи. Он всегда помнил о боевом знамени с вышитым золотом аятом из Корана, подаренном ему султаном Селимом. Этот флаг развевался только на мачте флагманского корабля, с которого Али-паша руководил всей обширной флотилией. И как чистокровному турецкому адмиралу, ему была невыносима одна мысль о том, что они вернутся домой, а флаг так и не побывает в сражении.
Было решено, что турецкая флотилия покинет бухту Лепанто с намерением схватиться с приближавшейся армадой. Планировалось, что основные силы турецкой армии во главе с Али-пашой встретятся соответственно с главными силами противника, которыми, несомненно, командовал брат испанского короля. Эскадра Али-паши включала девяносто шесть боевых галер, а его собственный флагман был специально экипирован отрядом из четырехсот янычаров. С обеих сторон флагманский корабль сопровождался судами, на которых плыли министры. Правое крыло состояло из пятидесяти пяти галер, ему предстояло сражаться с левым крылом христиан.
Командующим правого крыла был назначен правитель Александрии пиратский капитан Сирокко. Левое крыло турок (94 галеры) должно было противостоять вражескому правому. Здесь командование поручили правителю Алжира — пирату Улудж-Али.
Корабли Сирокко и Улудж-Али размещались на крайних позициях правого и левого крыльев, то есть в крайних боевых точках всего боевого построения. Для резерва выделили тридцать кораблей во главе с капитаном Драгуцем. Запас по большей части состоял из маленьких галер. Великий адмирал Али-паша отдал всему флоту приказание ранним утром 7 октября отправляться из Лепанто через залив Патраикос, где планировалось сражение.
Место сражения на карте
Скорее всего в далеком прошлом Итака и Кефалиния были одним островом. Судя по очертаниям, их можно было бы легко сложить воедино. И разделены они были узеньким проливом шириной всего в триста метров. Непонятно почему, но моряки прозвали этот пролив «Александрийской долиной». Стоя у входа в залив, союзный флот с нетерпением ждал возвращения разведывательного корабля. Тот вернулся и сообщил, что неприятельская флотилия вовсю готовится к битве в водах неподалеку от гавани Лепанто.
В «Александрийской долине» ветер дул даже тогда, когда вокруг был штиль. В узеньком проливе легкий ветерок превращался в настоящую бурю. Но в переправе через этот пролив были и свои плюсы. Итака и Кефалиния принадлежали Венеции, на последней имелась безопасная гавань. К тому же 6 октября того года у пролива дул всего лишь слабый бриз.
Галеры и галеасы спустили все паруса и на веслах направились к югу. Весь флот успел переправиться через пролив за один день. Когда союзники вышли из «Александрийской долины», с востока дул порывистый ветер. Наступило 7 октября 1571 года.
Лепанто. 7 октября 1571 года. Утро
В соответствии с планом союзники должны были ждать противника у входа в залив Патраикос, выстроившись в дугу Не было никаких сомнений в том, что растущая на восточном горизонте темная линия — турецкая флотилия. Грузовые и транспортные корабли отправились на запад, к Кефалинии. Там им следовало ждать дальнейших указаний. Остальные же галеры, выстроились с юга на север в трехчастное формирование. Сильный ветер затруднял движение, маневрирование заняло больше времени, чем предполагалось изначально.
Турецкий флот тоже с трудом переплывал залив, соединявший бухты Лепанто и Патры. Хотя туркам в спину дул попутный ветер, а корабли шли на парусах, все же это была огромная армада из трехсот судов. Это обуславливало ее медлительность. Наконец турки вошли в залив Патраикос.
Во всей военно-морской истории самой крупной и, как оказалось, последней битвой галер стало сражение при Лепанто. Хотя обе флотилии отличались друг от друга, они обладали и общими характеристиками. Каждая имела как минимум двести кораблей, свыше тринадцати тысяч моряков, более сорока тысяч гребцов и около тридцати тысяч солдат. Единственное значительное различие заключалось в количестве пушек. Так, у мусульманской стороны было семьсот пятьдесят орудий, а у христиан — тысяча восемьсот.
Воды, в которых христианская армия поджидала врага, с севера окаймлялись мелководьем, а к югу открывались к западному побережью полуострова Пелопоннес. За этот сектор отвечал наемный капитан Дориа, командующий правого крыла.
Во главе приближавшегося левого крыла турецкой флотилии плыл флагманский корабль со стягом, который Дориа не раз видел в прошлом. Все европейцы Средиземноморья знали Улудж-Али по имени, даже если не уточнялся его официальный титул — правитель Алжира. Дориа повернул свой флагман вправо. Когда же корабль Дориа двигался в каком-либо направлении, все суда эскадры в точности повторяли его маневры. В результате этого между правым крылом и главными силами союзного флота образовался опасный зазор. Шесть галеасов попарно расположились перед левым крылом, центром и правым крылом формации. И те галеасы, которые стояли впереди правого крыла, теперь оказались вне строя. В отличие от галер эти плавучие батареи не могли легко маневрировать. Теперь оба галеаса остались в зазоре между правым крылом и центральными силами христиан.
Дабы замкнуть середину дуговой формации, главные силы из шестидесяти двух кораблей встали немного позади левого и правого крыльев.
В центре был флагманский корабль дона Хуана, слева от него находился венецианский корабль с Веньеро, а справа — Колонна на главном из папских судов. Флагманские корабли Савойи, Флоренции и других государств заняли середину центрального построения. Глава мальтийских рыцарей ордена Святого Иоанна встал на крайнем правом конце главной силы, а дальний левый край здесь контролировал флагман Генуэзской республики.
Оба корабля, на которых находилась придворная охрана испанского короля, носами практически касались кормы флагмана главнокомандующего. Резервная эскадра во главе с маркизом де Санта-Крус держалась строго за главной силой, которую она при необходимости первой должна была укрепить.
Сражение при Лепанто схема